Два биосферных резервата Центральной Азии – Нижне-Амударьинский в Каракалпакстане и Көлсай көлдері в Казахстане – стали частью Всемирной сети биосферных резерватов ЮНЕСКО. Об этом ЮНЕСКО (специализированное учреждение ООН по вопросам образования, науки и культуры) сообщило на своём сайте 16 сентября. Я поговорила со своим давним коллегой и другом из Узбекистана, который работал над номинацией Нижне-Амударьинского государственного биосферного резервата (БР), о том, почему это важно для наших стран. Рустам Мурзаханов является экспертом по охраняемым природным территориям и экосистемным услугам в Фонде Михаэля Зуккова.
Ecostan: Рустам, когда биосферный резерват становится частью сети ЮНЕСКО, что это даёт стране и самой природной территории?
РМ: Для страны это прежде всего престиж и показатель вовлеченности страны в международные процессы. На уровне природной территории это возможность поддержать устойчивый туризм, а также наладить обмен информацией и партнёрство с биосферными резерватами других стран. Например, при поддержке Фонда Зуккова БР “Средняя Эльба” в Германии сотрудничает с Нижне-Амударьинском БР. Оба резервата расположены вдоль рек и имеют много общего.
Ecostan: Сколько в Узбекистане природных территорий уже являются частью этой программы ЮНЕСКО и в чём особая экологическая ценность Нижне-Амударьинского государственного БР?
РМ: Визитной карточкой этой территории являются бухарские олени и тугайные леса. Это второй биосферный резерват из Узбекистана во Всемирной сети ЮНЕСКО, но первый национальный БР, который является таковым согласно законодательству Узбекистана. С этой очередностью, а также с терминами на русском языке постоянная путаница.
В самом начале, в 70х годах фокус биосферных резерватов был на мониторинге естественных процессов и сохранении нетронутой природы. Именно поэтому английский термин biosphere reserve переводили тогда как “биосферный заповедник”. В Узбекистане, например, этот статус в 1978 году получил Чаткальский заповедник. Однако позже, уже в 90х годах международные эксперты начали говорить о гармоничном развитии территорий, прилегающих к заповедной части. Именно тогда появилась ныне действующая концепция биосферных резерватов.
Фото (с) Annett Hahn
Одним из наиболее важных достоинств концепции биосферного резервата является гибкость. Биосферные резерваты должны выполнять три взаимодополняющие функции: 1) функцию по сохранению биологических видов, экосистем и ландшафтов; 2) функцию содействия устойчивому социально-экономическому развитию территории; и 3) функцию научно-технического обеспечения для поддержки всевозможных демонстрационных проектов в области охраны природы и устойчивого развития.
На деле, каждый биосферный резерват должен включать три элемента: одну или несколько заповедных участков (или ядер); чётко определенную буферную зону, которая обычно располагается вокруг ядер или примыкает к ним; и гибкую переходную зону, или зону сотрудничества. Все эти зоны, первоначально задуманные как серия концентрических кругов, на самом деле могут иметь различные очертания, так как они должны быть приспособлены к местным условиям и потребностям.
В первой зоне проводится непосредственная работа по сохранению и мониторингу биоразнообразия. Во второй, буферной зоне могут осуществляться проекты в области экологически безопасной деятельности, такой как экологическое образование, досуг, экотуризм и тому подобное. В третьей зоне возможны некоторые виды сельскохозяйственной деятельности, могут размещаться населенные пункты. Эта зона может использоваться местными сообществами при условии, что они управляют ею рационально и ресурсы воспроизводятся устойчиво.
Во многих странах ядро, иногда вместе с буферной зоной, считается охраняемой территорией. В Узбекистане есть отдельная категория охраняемых природных территорий – биосферный резерват. И в 2011 году первым национальным созданным резерватом и стал Нижне-Амударьинский государственный БР. В Казахстане, например, последний БР был создан на базе национального парка. То есть, на сегодняшний день в международной практике заповедник, нацпарк и БР это не одно и то же, и два первых могут быть частью третьего.
На сегодняшний день в международной практике заповедник, нацпарк и биосферный резерват это не одно и то же, и два первых могут быть частью третьего
Ecostan: Как долго длится процесс подготовки и рассмотрения номинации? Какие силы и ресурсы в это вовлекаются?
РМ: Сам процесс подготовки номинации занял несколько месяцев. Однако до этого была проделана большая работа, чтобы номинация соответствовала критериям подачи. Например, обновлён план управления биосферным резерватом, разработано множество коммуникационных материалов, создан веб-сайт. Много усилий было направлено на улучшение службы охраны. Всё это было проделано в рамках проекта, который с 2018 по 2020 годы проводился Германским обществом по международному сотрудничеству (GIZ), государственными комитетами лесного хозяйства и экологии Узбекистана, Фондом Зуккова, с вовлечением Хорезмского агро-консультативного центра и при поддержке Международной инициативы по защите климата (IКI). А ещё до этого создание Нижне-Амударьинского БР поддерживалось другими международными проектами, которые стали возможными благодаря поддержке Программы развития ООН, Глобального Экологического Фонда и Министерства экономического сотрудничества и развития Германии.
Из-за пандемии сроки подачи заявки перенесли на несколько месяцев. 15 декабря наш партнёр Госкомэкологии подал заявку с сопроводительными документами в Национальную комиссию ЮНЕСКО. Далее последовало обсуждение номинации между секретариатом программы “Человек и биосфера”, Национальной комиссией ЮНЕСКО и Госкомэкологии. Мы были в курсе процесса и по мере возможности помогали нашим партнёрам.
Ecostan: Зарубежные эксперты часто принимают участие подготовке подобных номинаций от Центральной Азиии – будь то присоединение к сети биосферных резерватов или включение в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Почему таким организациям как, к примеру, Фонд Михаэля Зуккова, который, базируясь в Германии, активно содействует включению природных территорий Центральной Азии в программы ЮНЕСКО?
РМ: Нашим главным интересом является сохранение нетронутой природы и устойчивое развитие местных сообществ. В этой работе мы фокусируемся в основном на постсоветских странах. Именно поэтому мы всецело разделяем концепцию биосферных резерватов и считаем важным развитие этих природных территорий в Центральноазиатском регионе. Конечно, наша работа была бы невозможна без поддержки доноров и местных партнёров. Германия в целом поддерживает многие страны по выполнению взятых на себя международных обязательств по сохранению экосистем.
