16, 18 и 23 октября Министерство энергетики и ТОО “Казахстанские атомные электрические станции” (KNPP) провели публичные обсуждения планов по строительству АЭС в Кокшетау, Петропавловске и Костанае. Строить АЭС планируют на юге, в Алматинской области, на берегу озера Балхаш, но запустить череду обсуждений почему-то решено с северных регионов… Сообщения KNPP о том, как прошли эти встречи, как и многие заявления атомных лоббистов — лакомый кусочек для любого фактчекера.
С финансистом и экономистом в области энергетики Жаннат Салимовой-Текай мы решили разобраться с тремя распространёнными мифами об АЭС: о создании рабочих мест для казахстанцев, о возможности привлечения частных инвестиций и дешевизне атомной энергии. Беседовала Алия Веделих (Ecostan News) специально для Антиядерной кампании Экофорума Казахстана.
Алия Веделих (АВ): На встрече в Кокшетау Тимур Жантикин сказал, что “атомная энергетика — это продвинутая технология и большой толчок для развития технического потенциала страны”. И продолжил: “Это новые рабочие места. Одно рабочее место при сооружении атомной электростанции создаёт более 10 рабочих мест в смежных областях экономики. Это развитие локальной промышленности.” Это вновь и вновь повторяемый аргумент атомщиков. Так ли это на самом деле? Является ли атомная энергетика каким-то образцовым примером в создании новых рабочих мест?
Жаннат Салимова-Текай (ЖСТ): Больше всего рабочих мест на мегаватт установленной мощности в настоящее время создают солнечные электростанции на фотоэлектрических панелях. Согласно недавнему отчету международной платформы Clean Energy Ministerial, АЭС дают от 400 до 1000 рабочих мест на гигаватт установленной мощности. Речь идёт о занятости непосредственно на предприятии.
В то же время, как показывает опыт США, на солнечных электростанциях с фотоэлектрическими панелями требуется около 5000 работников на один гигаватт непосредственно на предприятии и ещё около половины от этого числа — для обслуживания предприятия. Ветряные электростанции создают в два раза больше рабочих мест на гигаватт, нежели АЭС, плюс ещё примерно столько же вакантных позиций по обслуживанию предприятия.
Данные от Clean Energy Ministerial, платформы, которая вообще-то продвигает атомную энергетику, не подтверждают слова г-на Жантикина, что, во-первых, каждое рабочее место на АЭС создаёт 10 рабочих мест по обслуживанию АЭС, и, во-вторых, что атомная энергетика из всех способов генерации энергии является показательной по созданию занятости.
Как показывает опыт США, солнечные электростанции на фотоэлектрических панелях создают около 5000 рабочих мест на один гигаватт непосредственно на предприятии и ещё около половины от этого числа — по обслуживанию предприятия.
Также необходимо отметить и характер доступности этих рабочих мест – на АЭС это будут, скорее всего, узконаправленные специалисты, обладающие навыками, которыми, вероятнее всего, не будут обладать жители Прибалхашья. Но и простые специальности также могут оказаться недоступными для многих граждан Казахстана, вследствие специфики объекта и ограничениями по доступу к нему. Солнечные и ветростанции, наоборот, создают массу универсальных рабочих мест, таких как монтажники, электрики, крановщики и прочие специалисты, которые могут быть смежными во многих отраслях.
Солнечные и ветростанции, наоборот, создают массу универсальных рабочих мест, таких как монтажники, электрики, крановщики и прочие специалисты.
И наконец, никто не говорит о том, что в скором будущем в Мирном, другом прибалхашском поселке, расположенном недалеко от Улкен, международная компания TotalEnergies собирается построить ветростанцию мощностью в 1 гигаватт, оснащенную средствами накопления электроэнергии. Скорость строительства таких станций (от закладки фундамента до выдачи электроэнергии от первых турбин в сеть) обычно занимает до шести месяцев, что гораздо быстрее любой АЭС. Наличие накопителей поможет решить проблему нестабильности электроэнергии, вырабатываемой от ветра.
АВ: В своих более ранних выступлениях Тимур Жантикин говорил о проекте АЭС как возможности привлечения частных инвестиций. В этой связи у меня два вопроса. Как думаете, почему сейчас он перестал указывать на этот вариант финансирования? И — второй вопрос: насколько вероятно получить частные кредиты на проекты мирного атома?
ЖСТ: Большинство атомных станций строятся за счёт государственных субсидий и находятся в государственной собственности. Исключениями являются США, где АЭС строились преимущественно за счёт частного небанковского финансирования. Это стало возможным в результате закона, снимающего с собственников таких станций ответственность за последствия масштабных аварий. В других юрисдикциях, вследствие длительных сроков строительства и невозможности страхования рисков, банки не могут предоставлять займы для строительства АЭС.
Нередки случаи, когда многомиллиардное финансирование предоставляют страны-подрядчики и хозяева технологии под суверенные гарантии принимающих стран – недавно завершённое Росатомом/Россией строительство АЭС Аккую в Турции осуществлялось именно на таких условиях. Учитывая страховые риски, низкие тарифы и отсутствие эффективного рынка электроэнергии, привлечь частное финансирование и заёмные средства для АЭС в Казахстане не представляется возможным.
АВ: Сторонники АЭС часто заявляют, что атомная генерация даёт самую дешёвую электроэнергию. Так ли это?
ЖСТ: С точностью наоборот. На самом деле стоимость киловатт-часа электроэнергии, вырабатываемой АЭС, на сегодняшний день является самой дорогой. Согласно многолетним исследованиям инвестиционного банка Лазард, в то время как усредненная долгосрочная стоимость электроэнергии (Levelized Cost of Energy) последовательно снижалась для возобновляемых источников, киловатт-час атомной энергии стабильно рос.
В 2023 году среднемировая стоимость электроэнергии от нововведённых АЭС достигла 18 центов США за киловатт-час, или почти 86 тенге по текущему курсу. Это в три раза дороже, чем энергия солнечных, и в пять раз дороже, чем энергия ветряных станций. И это с учётом таких особенностей возобновляемых источников, как нестабильный характер генерации и низкие коэффициенты использования мощностей.
АВ: Вы участвовали в публичном обсуждении планов по строительству АЭС, которые проходили в посёлке Улкен, в окрестностях которого и планируют поставить станцию. Каковы ваши впечатления?
ЖСТ: Как финансист я была в шоке от количества некомпетентности и мифов, которые там распространялись инициаторами и сторонниками строительства. Начиная с заявления, что планируемая АЭС обеспечит стоимость одного киловатт-часа за 19 тенге, или 4 американских цента. Таких цен на атомную энергию в мире уже нет — и это факт. Но при этом никаких данных или информации по исследованиям, которые позволили бы нам это заявление проанализировать, не было предоставлено.
Ещё один прозвучавший миф — то, что проект окажет положительное влияние на экономику района и в целом Казахстана. Если это результаты каких-то отечественных исследований, мы о них ничего не знаем — информации об этом предоставлено не было. Да и вряд ли на текущем этапе такие изыскания вообще могут быть выполнены, так как для этого нужна информация по капитальным и эксплуатационным затратам, финансовым издержкам. Насколько я понимаю, ни у кого в казахстанском правительстве таких данных нет. Поэтому это утверждение, как минимум, голословно.
Другое голословное утверждение, прозвучавшее на обсуждении в Улкене — о том, что АЭС создаст рабочие места для жителей посёлка. Опять же — таких цифр нет, никто из выступавших не сказал (да и не мог сказать), сколько конкретно рабочих мест появится именно для улкенцев. Что мы можем утверждать? Как я уже упомянула, из всех используемых источников энергии атомная нуждается в наименьшем количестве работников на один мегаватт производимой энергии. Больше всего рабочих мест дают солнечные электростанции. Поэтому если жители посёлка Улкен хотят увидеть новые рабочие места, они должны выступать за развитие на своей территории солнечной энергетики. И мы должны им в этом помочь.
Если жители посёлка Улкен хотят увидеть новые рабочие места, они должны выступать за развитие на своей территории солнечной энергетики.
Ничего не было сказано про финансирование, и нам до сих пор непонятно, из каких средств будет обеспечиваться это сомнительное удовольствие. Скорее всего это будут или субсидии из госбюджета Казахстана, или кредит страны-поставщика. Та же самая турецкая АЭС “Аккую” была построена за счёт кредитов от российских банков под гарантии турецкого правительства.
АВ: Сторонники АЭС часто говорят, что развитие атомной энергетики это значит идти в ногу со временем. Что говорят финансовые тренды в области энергетики: в какую энергию сейчас инвестируют больше всего? Какая энергия является энергией будущего?
ЖСТ: Это, безусловно, возобновляемая энергетика. Как показало исследование 2014 года, окончательная стоимость проектов строительства АЭС в среднем на 117% превышает свои изначальные бюджеты. Два более поздних примера: бюджеты строительства АЭС Фламанвиль во Франции и АЭС Олкилуото в Финляндии, которые выросли с начальных €3-3,3 млрд до окончательных €11-13,2 млрд. Между тем возобновляемые источники энергии становятся доступнее с каждым годом.
По инвестициям в секторе низкоуглеродного перехода лидируют возобновляемая энергетика и электротранспорт.
Как я уже упомянула, в 60 км от Улкена есть посёлок Мирный. Он в этом отношении как раз выиграл — течение ближайших двух лет там будет построена крупная ветростанция на 1 гигаватт. То есть по мощности эта та же обещанная улкенцам АЭС. Предполагается, что там будут не только ветрогенераторы, но и накопители энергии мощностью 300-600 мегаватт-час. То есть проблема нестабильности будет частично решена. Если наше правительство хочет стабильности в обеспечении населения электроэнергией, то такой пример в Мирном уже происходит. Мирный выиграл, Улкен проиграл — потому что две станции по одному гигаватту на основе ВИЭ так близко строить уже не будут.
